Неточные совпадения
Бабушку никто не любил. Клим, видя это, догадался, что он неплохо сделает, показывая, что только он любит одинокую старуху. Он охотно слушал ее рассказы о таинственном доме. Но
в день своего рождения бабушка повела Клима гулять и
в одной из улиц города,
в глубине большого
двора, указала ему неуклюжее, серое, ветхое здание
в пять окон, разделенных тремя колоннами, с развалившимся крыльцом, с мезонином
в два окна.
Клим несколько отрезвел к тому времени, как приехали
в незнакомый переулок, прошли темным
двором к двухэтажному флигелю
в глубине его, и Клим очутился
в маленькой, теплой комнате, налитой мутно-розовым светом.
И пока бегут не спеша за Егоркой на пруд, а Ваньку отыскивают по задним
дворам или Митьку извлекают из
глубины девичьей, барин мается, сидя на постеле с одним сапогом
в руках, и сокрушается об отсутствии другого.
Дом и тогда был, как теперь, большой, с двумя воротами и четырьмя подъездами по улице, с тремя
дворами в глубину. На самой парадной из лестниц на улицу,
в бель — этаже, жила
в 1852 году, как и теперь живет, хозяйка с сыном. Анна Петровна и теперь осталась, как тогда была, дама видная. Михаил Иванович теперь видный офицер и тогда был видный и красивый офицер.
В глубине бунинского
двора был тоже свой «шланбой».
В одном месте сплошной забор сменился палисадником, за которым виднелся широкий
двор с куртиной, посредине которой стоял алюминиевый шар.
В глубине виднелся барский дом с колонками, а влево — неотгороженный густой сад. Аллеи уходили
в зеленый сумрак, и на этом фоне мелькали фигуры двух девочек
в коротких платьях. Одна прыгала через веревочку, другая гоняла колесо. На скамье под деревом, с книгой на коленях, по — видимому, дремала гувернантка.
Старик обошел меховой корпус и повернул к пудлинговому, самому большому из всех;
в ближайшей половине, выступавшей внутрь
двора глаголем, ослепительным жаром горели пудлинговые печи, середину корпуса занимал обжимочный молот, а
в глубине с лязгом и змеиным шипеньем работала катальная машина.
Не знаю, был я рад встретить его или нет. Гневное сомнение боролось во мне с бессознательным доверием к его словам. Я сказал: «Его рано судить». Слова Бутлера звучали правильно;
в них были и горький упрек себе, и искренняя радость видеть меня живым. Кроме того, Бутлер был совершенно трезв. Пока я молчал, за фасадом,
в глубине огромного
двора, послышались шум, крики, настойчивые приказания. Там что-то происходило. Не обратив на это особенного внимания, я стал подниматься по лестнице, сказав Бутлеру...
В глубине темного
двора как бешеная металась пестрая собака Соболько; заслышав хозяина, она радостно взвизгнула и еще неистовее принялась греметь своей железной цепью.
Илья повторил клятву, и тогда Яков отвёл его
в угол
двора, к старой липе. Там он снял со ствола искусно прикреплённый к нему кусок коры, и под нею
в дереве открылось большое отверстие. Это было дупло, расширенное ножом и красиво убранное внутри разноцветными тряпочками и бумажками, свинцом от чая, кусочками фольги.
В глубине этой дыры стоял маленький, литой из меди образок, а пред ним был укреплён огарок восковой свечи.
Безногая жена Перфишки тоже вылезла на
двор и, закутавшись
в какие-то лохмотья, сидела на своём месте у входа
в подвал. Руки её неподвижно лежали на коленях; она, подняв голову, смотрела чёрными глазами на небо. Губы её были плотно сжаты, уголки их опустились. Илья тоже стал смотреть то
в глаза женщины, то
в глубину неба, и ему подумалось, что, может быть, Перфишкина жена видит бога и молча просит его о чём-то.
Вошли
в какой-то
двор, долго шагали
в глубину его, спотыкаясь о доски, камни, мусор, потом спустились куда-то по лестнице. Климков хватался рукой за стены и думал, что этой лестнице нет конца. Когда он очутился
в квартире шпиона и при свете зажжённой лампы осмотрел её, его удивила масса пёстрых картин и бумажных цветов; ими были облеплены почти сплошь все стены, и Мельников сразу стал чужим
в этой маленькой, уютной комнате, с широкой постелью
в углу за белым пологом.
Она удалялась
в том же спокойном и гордом молчании, с которым входила назад тому несколько минут на этот
двор, но из глаз моих до сих пор не скрывается ее бледный спокойный лоб, ее взор гордый и профиль Рашели, этой царственной жидовки, знавшей, с нею умерший секрет трогать до
глубины онемевшие для высокого чувства сердца буржуазной Европы.
Гумно. На первом плане одонье, слева ток, справа сарай гуменный. Открыты ворота сарая;
в воротах солома;
в глубине виден
двор и слышны песни и бубенцы. Идут по дорожке мимо сарая к избе две девки.
Ден через пять огляделся Алексей
в городе и маленько привык к тамошней жизни. До смерти надоел ему охочий до чужих обедов дядя Елистрат, но Алексей скоро отделался от его наянливости. Сказал земляку, что едет домой, а сам с постоялого
двора перебрался
в самую ту гостиницу, где обедал
в день приезда и где впервые отроду услыхал чудные звуки органа, вызвавшие слезовую память о Насте и беззаветной любви ее, — звуки, заставившие его помимо воли заглянуть
в глубину души своей и устыдиться черноты ее и грязи.
Минут через десять экипажи остановились у решетки
двора или, вернее, лужайки, полной цветов,
в глубине которой возвышался двухэтажный, не особенно большой дом, похожий на дом какого-нибудь зажиточного европейца. Это и был дворец, на крыше которого развевался гавайский флаг.
Висленев
в это время жил
в одном из тех громадных домов Невского проспекта, где, как говорится, чего хочешь, того просишь: здесь и роскошные магазины, и депо, и мелочная лавка, и французский ресторан, и греческая кухмистерская восточного человека Трифандоса, и другие ложементы с парадных входов на улицу, и сходных цен нищенские стойла
в глубине черных
дворов.
В глубине желтел двухэтажный дом, с террасами, каменный, давно не крашенный. Верхний этаж стоял на зиму заколоченный, да и теперь — с закрытыми ставнями. Позади — вправо и влево — шли службы, обставляя обширный
двор с выездом на проселочную дорогу. На горизонте синели леса.
Она отворила ворота, и Николай взял лошадь под уздцы. Долгуша въехала на крытый глухой
двор, где Теркина охватила прохлада вместе с запахом стойл и коровника, помещавшихся
в глубине. Стояли тут две телеги и еще одна долгуша, лежало и много всякой другой рухляди.
Двор смотрел зажиточно. Изба — чистая, с крылечком. На ставнях нарисованы горшки с цветами, из окон видны занавески.
Домик бабушки был очень ветхий, и все надворные постройки — такие же: тес серый, почти черный, от старости покоробился лодочкою.
В глубине заросшего
двора — очень глубокий колодезь и покосившийся флигелек, за
двором — сад, сплошь фруктовый и ягодный; ягоды у бабушки были очень большие, яркие и жирные, — и клубника, и малина, и смородина, и крыжовник. Яблони и груши — старые, развесистые.
Как я
в первый раз был пьян. — Именьице наше было
в двух участках: пахотная земля с усадьбою лежала совсем около железнодорожного пути, а по ту сторону пути, за деревнею Барсуки, среди других лесов было и нашего леса около сорока десятин.
В глубине большой луговины, у опушки, стоял наш хутор — изба лесника и скотный
двор. Скот пасся здесь, и каждый день утром и вечером мы ездили сюда за молоком.
От
двора Телячий сад отгораживали кирпичные развалины горелого сарая, под растрескавшимися его стенами росла темнолистная бузина и высоченнейшая крапива; густые армии этой же крапивы тянулись от развалин
в глубину Телячьего сада.
Со стороны Арбатской площади, кстати сказать, отличавшейся
в то время, весной и осенью, невылазной грязью, усадьба отделялась массивной деревянной решеткой, с решетчатыми же воротами, и через эту решетку виднелся обширный
двор,
в глубине которого стоял громадный барский, одноэтажный дом, окрашенный
в темносерую краску, и по фасаду имевший четырнадцать окон, с темнозелеными ставнями.
Вскочивший Николай Павлович быстро поддержал ее и бережно довел до стула, стоявшего
в глубине церкви.
В последней царил таинственный полумрак, усугубляемый там и сям мерцающими неугасимыми лампадами, полуосвещающими строгие лица святых угодников,
в готические решетчатые окна лил слабый сероватый свет пасмурного дня, на
дворе, видимо, бушевал сильный ветер, и его порывы относили крупные дождевые капли, которые по временам мелкою дробью рассыпались по стеклам, нарушая царившую
в храме благоговейную тишину.
Послышался скрип ворот, и экипаж въехал на
двор,
в глубине которого находился дом-особняк.
Дом их стоял
в глубине палисадника, а ко
двору примыкал густолиственный сад, наполненый старыми развесистыми яблонями, заглохшими
в густой траве.
Сам дом стоял
в глубине двора-сада, отделенного от улицы железной решеткой
в каменных столбах, на вершине которых находились шары с воткнутыми
в них острием вверх копьями;
в середине были такие же железные ворота, на столбах которых были традиционные львы.
Но вот из двери коридора, ведущего на
двор, выглянуло молодое личико и быстро скрылось. Во флигеле узнали о приближении матушки-игуменьи и
в нем сразу все стихло. Мать Досифея, со своей спутницей, поспешно поднялась на крыльцо и вошла
в коридор. Из кельи Марии промелькнула еще одна черная фигура и скрылась
в глубине коридора. Это была, видимо, одна из последних любопытных.
Дом этот, один из немногих сохранившихся до сих пор
в Москве
в своем прежнем виде, был построен полукругом
в глубине обширного
двора, огражденного с улицы массивной чугунной решеткою с двумя воротами, украшенными традиционными львами, со всеми причудами теперь, увы, отжившего барства.
Дом стоял
в глубине обширного
двора, примыкавшего к нему с одной стороны и огороженного дубовым забором с такими же массивными дубовыми воротами.
Таким образом, он жил лишь вдвоем с женою, почтенною старушкою, такою же, как и он, свежею, бодрою и веселою,
в маленьком флигеле его собственного дома, стоявшем
в глубине его обширного
двора и окруженном небольшим садиком с выкрашенной яркою зеленою краскою решеткою — уютном гнездышке двух состарившихся голубков, каковыми, несомненно, представлялось всякому эта примерная супружеская чета.
В глубине отененного
двора был помост из пахучего дерева, где
в самый пеклый зной мирно и тихо играли Витт и Вирина под надзором бабы их Пуплии.